Дмитрий Петров о поиске нового философского фундамента
Марксистско-ленинское учение, что не удержало страну от развала, она отбросила. А начальству опереться на что-то хочется. Сегодня потенциальным идеологическим фундаментом российские политики считают всю русскую философию: от Соловьева до Шестова. С одной стороны – к их услугам море идей и суждений. С другой – поди найди среди них подходящее.
Советским вождям было непросто. То соратники интригуют, и надо их унять. То крестьяне торжествуют, надо их раскулачить и – в колхоз. То рабочие сачкуют – не желают ударно строить социализм, и приходится приучать. То индустриализация без западных специалистов и технологий невозможна, и надо их на что-то покупать или менять.
Опять же досаждает внутренний враг. И надо настроить вооруженный отряд партии на стахановскую рубку карающим мечом революции. И внешний враг не дремлет. И надо держать порох сухим, защищать священные рубежи и нести свободу народам. А гонка вооружений? А соревнование в космосе? А салочки с Америкой по атомным ракетам, молоку и мясу? И вообще, поди устрой жизнь в эдакой гигантской стране. А ведь еще и пьют…
Однако у советских вождей всех рангов – от парторга до генсека – всегда была опора. Философский фундамент, на коем, как считалось, возводится светлое здание коммунизма.
«Учение Маркса всесильно. Потому что оно верно! В.И. Ленин» – эта фраза объясняла, какая премудрость определяет человеческое бытие: от жарки яичницы и веры в Божий дар до утверждения генеральной линии и создания нового мира.
Маркс, Энгельс и Ленин Владимир Ильич написали достаточно.
Вот Ильич! Скажем, надо ему объяснить народу про власть. И он обращается к Марксу: «...трудящийся класс заменит старое гражданское общество ассоциацией, исключающей как классы с их антагонизмом, так и политическую власть…» Но – после пролетарской победы. А пока «политическая власть… есть организованная сила одного класса, имеющая целью подчинение другого». Отсюда и «диктатура пролетариата», и «красный террор».
Ленин обращался к Марксу, а Сталин черпал из родника ленинской мысли. Надо, к примеру, обосновать посадки и казни? Глянем, что пишет учитель: тех, «которые на деле не что иное, как переодетые в кронштадтски-беспартийный наряд меньшевики и эсеры, – держать бережливо в тюрьме», а те, что «к правительственной партии стараются примазаться… заслуживают только того, чтобы их расстреливать». Вот и пожалуйте.
Хрущев, в 1961 году обещавший, что «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», Сталина не повторял, а обличал. Но часто цитировал их общего учителя, подчеркивая свое почтение к наследию классиков.
В 1959-м, вернувшись из США, он рассказал на митинге о Салюте наций в честь советской делегации: «После первого залпа я подумал: «Это – Карлу Марксу! Второй – Фридриху Энгельсу! Третий – Владимиру Ильичу Ленину! Четвертый – его величеству рабочему классу!..» – авангарду в походе к светлому будущему.
Человека труда, Маркса, Энгельса и Ленина часто поминали Леонид Брежнев и иные деятели последних лет советской власти.
Но как бы они ни внушали
Свежие комментарии