На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Политновости

3 887 подписчиков

Свежие комментарии

  • Aleksandr Sobolev
    Похоже не досидел, царь то, не настоящий! Скоро узнаем. В следующем году. Мировому симитизму приходит конец! Судьба т...«Победят голодные...

Государство предъявило народу счет

Год оставляет неприятное ощущение, что «система» посыпалась. Путинский режим как будто превратился из кареты в тыкву

Уходящий 2018 год стал одним из самых политически значимых за последнее десятилетие, а последствия имевших место событий сопоставимы с последствиями поворотного 2014 года. Это не просто начало нового, формально последнего срока Владимира Путина. 2018 год закладывает основы для трансформации природы политического режима и задает новый вектор развития внутриполитических процессов.

Путинская повестка перестала быть народной

Один из ключевых итогов года, который пока кажется недооцененным, – довольно убедительное и практически безупречное переизбрание Путина на новый срок. Сами по себе выборы были мало кому интересны – рутинный плебисцит без существенных интриг. Однако содержательная сторона этого процесса требует особого внимания. Пожалуй, впервые за все время функционирования путинского режима «национальный лидер» практически не вел никакой реальной кампании – его избранием занималась администрация корпоративно-административными методами, максимально сжав по срокам личное вовлечение президента в предвыборные мероприятия. Отсутствующую программу кандидата заменило ежегодное обращение к Федеральному собранию, где почти половина времени была посвящена вопросам военного развития страны – далеко не приоритетный сюжет для большинства населения России, но принципиально и исключительно значимый для президента. Путин окончательно утратил интерес не только к вопросам социально-экономического развития (не считая ряда сюжетов, имеющих геополитическое значение, – например, цифровизации – в контексте кибервозможностей России), но и к внутриполитической проблематике, где все системное окончательно превратилось в пропутинское, а антисистемное (то есть антипутинское) – в преступное.

Конкуренция и борьба в глазах ⁠Путина ⁠окончательно превратились в реальность, имеющую отношение лишь к мировой политике, ⁠а внутриполитические проблемы стали проекцией внешнеполитических угроз. ⁠В понимании Кремля (в самом широком смысле) в рамках нынешнего режима нет и не ⁠может быть места альтернативному Путину политическому предложению, а значит, и выбор ⁠народу оставляется технократический – между пропутинским ⁠фаворитом и пропутинским оппонентом, все – в рамках геополитического консенсуса.

Кто на новенького: старт забега преемников

Переизбрание Путина становится отправной точкой для запуска обратного отсчета – через 6 лет, если не менять Конституцию, в России появится новый президент. Вне зависимости от того, как проблему-2024 видит Путин, в элите сформированы ожидания готовящейся смены лидера, что автоматически запускает процесс поиска потенциальных преемников и рост готовности к переменам (а значит, и усиление непредсказуемости и чувства уязвимости со всеми вытекающими отсюда последствиями). Буквально каждый субъект политической жизни страны вынужден определяться с собственной стратегией приспособления к будущим рискам, оптимизируя свои коалиционные отношения и нейтрализуя потенциальных или явных «противников». Сам факт ожидаемого и вероятного ухода Путина провоцирует более агрессивную защиту группами влияния своих базовых интересов и значительное повышение ставок в игре. Отмены концертов рэперов, усиление контроля над интернетом, борьба силовиков с «Новым величием» с явными перегибами и прочее – все это часть единого процесса нарастания элитной нервозности, усиления противоречий в принимаемых решениях, появлении новых одиозных инициатив. Приближение «конца Путина» обостряет войну всех против всех, заставляет шевелиться и искать спасение в обслуживании самых мрачных потребностей власти, угадывая ее пожелания «в меру своей испорченности».

На этом фоне начинается латентное соревнование преемников: Дмитрий Медведев, Сергей Собянин, Алексей Дюмин, Вячеслав Володин, Сергей Кириенко… Элиты делят между собой фаворитов, пытаясь угадать того самого, к кому можно будет примкнуть раньше других и выиграть. Наступает время делать ставки, что неизбежно будет влиять на фрагментацию власти.

Нет образа будущего – нет доверия

2018 год показал не только сильнейшее, но и наиболее крутое падение рейтингов институтов власти, президента, партии «Единая Россия», что тут же отразилось на электоральных результатах – в четырех регионах Кремль не сумел добиться избрания прокремлевского кандидата. Социальная поддержка власти вернулась на уровень 2013 года, но не только. Снижается уровень негативного отношения к Западу, падает доверие к российскому телевидению – ключевому механизму идеологической антизападной и пропутинской мобилизации, растет недовольство внешнеполитическим курсом и его приматом над внутренними социально-экономическими вопросами развития, повышается протестный потенциал.

В основе всего этого не только пенсионная реформа. Ее следует воспринимать не как причину, а как следствие трансформированного отношения власти к обществу, одностороннего переписывания общественного договора, где национальный лидер и ориентированная на него администрация (в широком смысле) считают свои политические обязательства перед народом перевыполненными на годы вперед – стабилизация 2000-х, сытые нефтяные годы и продолжительный экономический рост, увеличение продолжительности жизни, возвращение Крыма и поднятие с колен… Список заслуг власти Путин регулярно зачитывает народу в своих публичных выступлениях, а логика власти в полной мере отражается фразой «мы вам ничего не должны».

В 2018 году государство предъявило народу счет. Помимо пенсионной реформы будет еще много всего, начиная с более динамичного роста тарифов ЖКХ, сокращения доступности медицинских и образовательных услуг, усиления финансового и налогового контроля и заканчивая подорожанием парковок, бензина, хлеба и всего прочего повседневного. И дело не столько в самих негативных социальных трендах или сокращении ресурсов, сколько в рационально выбранном Кремлем подходе, задвинувшем социальный приоритет на второй план, освободив больше пространства для путинской повестки – русский мир, безопасность, суверенитет, традиционные ценности, а в экономике – инфраструктура, корпорации и «цифра»; все то, что позволяет жить «корпорациям», государственным или ведомственным. Именно тут скрывается суть трансформации отношений власти и общества: государство и элита практически полностью ориентированы на приоритеты президента, оставляя народу лишь «привилегию» послужить частью механизма автоматической самолегитимации власти.

Конец американской мечты

Российско-американские отношения лежали и лежат в основе российской геополитики – вся стратегия и тактика внешнеполитических решений вырабатываются в контексте противостояния американской угрозе (а в более широком смысле – западной, хотя Европу Путин за самостоятельного субъекта не считает), будь то борьба за сохранение российского доминирования в традиционной зоне влияния – на постсоветском пространстве, проблема стратегического баланса и соотношения военных сил (ПРО, договор об СНВ, отношения с НАТО и так далее), защита демократии от вмешательства или выход на новые рубежи (Сирия, Африка). До 2018 года, в разные периоды российско-американских кризисов, у Путина всегда было что-то сдерживающее, своеобразная «последняя надежда»: на душевный разговор с Бушем-младшим на его ранчо, на прагматизм «друзей» Ширака или Шредера, на антиигиловскую коалицию в Сирии, наконец, последние два года – на Трампа. В конце 2018 года, кажется, и эта последняя надежда умерла – все попытки добиться от нового американского лидера полноценного саммита и «большой сделки» окончательно растаяли после унизительной для Путина отмены Трампом встречи на саммите G20 в Аргентине и быстрой деактуализации двусторонней повестки. Трамп не хочет встречаться с Путиным без предварительных условий, Путин больше не будет уговаривать. Впереди – новый пакет драконовских санкций, хаотизация политики сдерживания, рост конфронтации и взаимной враждебности. Россия остается сама с собой, что создает гораздо больше рисков для внутренних изоляционных трендов, а также более агрессивного и импульсивного поведения во внешней политике. Тактика навязывания партнерства сменяется отчаянием.

Год отложенных решений

Этого года наблюдатели ждали с особенным нетерпением, предвкушая, в первую очередь, крупные кадровые перестановки по всей вертикали власти. Само по себе правительство, пожалуй, интересовало меньше всего: кабинет министров во главе с премьер-министром Дмитрием Медведевым продолжает оставаться одним из самых слабых, технических органов власти. Ушел бы Медведев, его место занял бы условный молодой технократ или никому не известный «Зубков-Фрадков» – принципиально это вряд ли изменило бы расстановку сил.

Гораздо больше интереса вызывали возможные перемены по трем ключевым направлениям: внешнеполитический блок (Сергей Лавров, Юрий Ушаков, Владислав Сурков), силовой блок (ФСБ, СКР), а также корпоративный блок (Газпром, «Транснефть»). Никаких политически значимых кадровых перестановок Путин производить не стал. По одной из версий – из опасений перед переменами, консервативного подхода к кадровой политике. По другой – большинство стратегически значимых решений были просто отложены. Объясняться это может двумя взаимодополняемыми причинами. Во-первых, в силу масштабности кадровые решения были просто не готовы, а Путин не торопился их форсировать, тем более не считая достаточным основанием для этого президентские выборы (выборы были скорее психологическим рубежом для элиты). Во-вторых, слишком много энергии и надежд было вложено в подготовку российско-американского «прорыва». Теперь, когда его перспектива практически растворилась в нарастающей конфронтации, непонимании и кризисе доверия, и этот сдерживатель для кадровых перестановок может утратить свою актуальность.

2018 год оставляет очень неприятное ощущение того, что «система» посыпалась: во внешней политике что ни шаг – новые санкции и расследования «российской угрозы», во внутренней – электоральные сбои и метания между мракобесием и либерализацией. Между мартом и сентябрем путинский режим как будто превратился из кареты в тыкву. Многое пока работает по инерции – вроде бы и выборы снова выигрываются, и рейтинг стабилизировался. Партия власти гордится сохраненным доминированием, президент – своими заслугами. Ничего не поменялось, но все иначе. В наступающем году власти еще только предстоит окунуться в новую реальность, но многое уже не будет привычно управляемым, как прежде.

Татьяна Становая

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх