Если выделить смысловые ядра основных противостоящих сил в современном мире, как бы они не назывались – то это борьба нормы и сторонников нормальности с теми, кто категорически не признаёт норм жизни, и считает всё ненормальное правильным. Есть люди, которые являются сторонниками нормы, и есть те, кого называют на современном сленге «беспредельщики», то есть люди, которые выступают врагами всякой нормы человеческой жизни и всякого нормирования в ней.
Эти люди легализуют и даже выступают апологетами одновременно всех форм ненормальности:
- экономических аномалий сверхбогатства и сверхрасслоения общества,
-политических майданных путчей-аномалий, взламывающих нормы политической жизни,
-юридических аномалий (когда коррумпированные суды не руководствуются законом, а подменяют своим произволом всякий закон[1]),
- аномалий в семейной и половой жизни, дегенеративных извращений в культуре, уравнивание в правах лженауки с традиционной наукой и т.п.
Идеология легализации всех форм ненормальности жизни состоит из двух частей:
1. Всё разрешено, всё дозволено, всё равно всему.
2. Поскольку всё разрешено всем, то сильный делает, что хочет, в том числе и со слабым. Таким образом, всё разрешено только сильным – террористам и шантажистам, оргпреступности и олигархии.
+++
Это и закономерно: легализация ненормальности не может включить в себя отдельные виды, не затронув норм жизни в смежных сферах. Нельзя легализовать разбойничье, приватирское сверхобогащение – и при этом сохранить крепкую традиционную семью патриархального общества. Как человек может быть до 18.00 разбойником и пиратом, а после – примерным семьянином и хорошим отцом?
Культ ненормальности, культ беззакония, разбоя, «права силы» вместо «силы права» (торжество прихоти над принципом) – неизбежно раскрепощает все низшие инстинкты и реставрирует зверя во всей его полноте. Так рождается современная версия Содома и Гоморры, которые были (если внимательно прочитать) не только городами извращенцев, но и городами разбойников.
Таковы далеко идущие последствия отвращения к нормированию, нормированному распределению благ, выразившемуся в антисоветизме первых лет «перестройки». Люди, которые не хотят себя ограничивать экономически – не захотят себя ограничивать и поведенчески, тем более, что это неразрывно и тесно связано.
Неограниченный доступ к деньгам нужен человеку именно для неограниченного ничему поведения в жизни – иначе зачем ему деньги? Только нумизматы коллекционируют денежные знаки, алчным же они нужны, чтобы обеспечить себе произвол и вольницу.
Ненависть к нормированию продукта – оборачивается (и очень быстро) ненавистью к любой законности, любым нормам поведения – в том числе и к нормам этики, эстетики, этикета, к бытовым и половым нормам поведения.
+++
Нормирование – общий принцип, который расщепляется по спектру всех человеческих отношений. Есть, например, правовое нормирование, как сфера законодательства, и есть потребительское нормирование, как сфера нормализации производства и распределения.
Очень трудно человеку логическому понять – как можно нормировать поведение человека (законы) и при этом не нормировать его потребления (социальная справедливость)? Как этого можно добиться – непонятно, но ещё непонятнее – зачем этого добиваться? Какой смысл или принцип закладывают люди в противоестественное расщепление человеческого поведения и потребления? Почему существует норма поведения, но не вводится нормы потребления?
И где вообще грань между поведением и потреблением, если деятельность человека по большей части (чего греха таить?!) – экономическая? То есть поведение по большей части регулируется амбициями потребления, и безграничное потреблениемиллиардеров неразрывно связано с аномалиями (проще говоря, попранием всех законов) их поведения…
Люди признают пользу нормирования поведения (законности), и не понимают, что при аномии экономического хищничества, экономической ненасытности – формализация и выхолащивания нормирования поведения неизбежны.
Логика неумолима: где есть законы, регулирующие поведение человека, там должны быть и законы, регулирующие его потребление. Там, где один имеет возможность легально и открыто присвоить себе всё, не оставив другим ничего – там не может быть смысла в нормативной базе законодательства.
Если общество не нормирует распределения, потребления своих членов – как, чем и для чего оно будет нормировать их поведение (т.е. соблюдение законов)? Если, например, в частной корпорации подчинённая частному владельцу служба безопасности будет сильнее и многочисленнее государственной полиции, то они попросту поменяются местами!
Именно об этом немцы сложили поговорку «нужда не знает законов» ( Not kennt kein Gebot). Аналогичная записана и В.Далем у русского народа. Во-первых, нужда, не знает законов, а, во-вторых, и сверхбогатство законов не знает. Нужда по закону просто вымрет (не получив того, чего закон не даёт, но что до смерти нужно для выживания), а сверхбогатство по закону просто не сформируется. Суть же в том, что нет нормирования потребления – не может быть и нормирования поведения.
Нормирование поведения (законами божьими и человеческими) неразрывно связано с нормированием потребления (хлеба к обеду в меру) и с нормированием духовной, культурной, научной жизни. Это вопросы научной этики исследователя, вопросы самоцензуры и приличий у художника, вопросы упорядоченности культа в символах веры и т.п.
Всё это вместе и связано с движением нормалистов – самых разных партий, движений, но единого пафоса соблюдения нормы. А противостоят им в современном мире аномалисты, проповедующие аномию[2].
Аномия («беспредел»), как и нормирование, расщепляется из единства по спектру отраслей. Это поведенческое беззаконие, экономический социал-дарвинизм, отказ от всяких приличий и сдержек в духовной, культурной сфере (содомия), отказ от всякой научной этики (эксперименты над людьми в концлагерях и т.п.). Важно понимать, что это не разные явления, а разные цвета единого содомского радужного спектра, тесно и органически связанные друг с другом. Человек, не желающий разумно ограничить свои доходы и потребление, не хочет, естественно, и ограничений в поведении. Он не желает ни норм этики, ни норм этикета. Поэтому миф о либеральных рыночниках с высокой культурой и аристократическими манерами поведения – не более, чем миф.
Дело в том, что поведение аристократа в традиционном обществе было наиболее зарегулированным - за его поведением был наивысший контроль, что и создавало из угнетательской страты «касту носителей культуры». Аномия как идеал делает человека свиньёй во всём – как в отношениях с рабочими, батраками – так и в культурных и познавательных вопросах. Современный приватизатор – не граф и не князь, он свинья в каждом своём отправлении, какой бы нужды не отправлял.
+++
Любые наши достоинства –
Свежие комментарии