На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Политновости

3 887 подписчиков

Свежие комментарии

  • Aleksandr Sobolev
    Похоже не досидел, царь то, не настоящий! Скоро узнаем. В следующем году. Мировому симитизму приходит конец! Судьба т...«Победят голодные...

Мы ее теряем

Экономика Сибири развивается медленне общероссийских темпов, это отражается на качестве жизни населения

Экономика Сибири развивается медленне общероссийских темпов, это отражается на качестве жизни населения

Анализ статистики последних двух десятилетий показывает, что Сибирь с каждым годом играет все меньшую роль в экономике, культуре и общественных процессах России. Макрорегион становится все более низкоразвитой и криминальной периферией страны

Ежегодный рост ВВП России на 5–7% в 2000–2007 годах привел к росту доходов населения, что стало основой для формирования долгожданного «среднего класса». Оптимистами стала достаточно большая часть населения. Казалось, что стабильный рост — это надолго и всеобщее процветание наступит уже через 10 лет. Тогда же обыватели наизусть выучили, что Сибирь — настоящая кладовая: здесь находится 85% общероссийских запасов свинца и платины; 80% угля и молибдена; 71% никеля; 69% меди; 44% серебра; 40% золота и много других богатств, которые в случае вовлечения их в экономический оборот могут обеспечить стране достойное место в мировой экономике.

Общий эмоциональный подъем портили лишь некоторые досадные факты. Например, данные об ускоряющейся миграции из Сибири и разговоры про надвигающееся нашествие мигрантов из Азии. Но в целом все вокруг напоминало последний этап советского проекта освоения Сибири. Так, в Красноярском крае усилиями губернатора Александра Хлопонина возродился проект развития Нижнего Приангарья, в рамках которого начали достраивать Богучанскую ГЭС. Там же стартовала разработка новых нефтяных месторождений — прежде всего Ванкорского. Нефть начали добывать и в Иркутской области, а у Ковыкты, все еще ждущей своего часа, появился достойный хозяин — «Газпром». Страна почти протянула нефтяную трубу на Дальний Восток — нефтепровод Восточная Сибирь – Тихий океан уже успели окрестить вторым БАМом. Правительство РФ в 2008 году утвердило «Транспортную стратегию России на период до 2030 года», по которой вся Сибирь и Дальний Восток должны быть пронизаны тысячами километров железных и автомобильных дорог, покрыты густой сетью регио­нальных аэропортов.

Но ощущение приближающегося благоденствия испортил мировой финансово-экономический кризис. Надежды на то, что Россия станет «тихой гаванью», не оправдались. Сначала в ступор начал впадать банковский сектор, потом покатились под откос базовые отрасли экономики и градообразующие предприятия. Понадобились многомиллиардные бюджетные вливания, чтобы залить начинающийся в стране кризисный пожар. Статистика в это время зафиксировала сокращение в большинстве секторов экономики: увольняли не только офисный планктон, но и работников промышленных предприятий. В результате рост расходов на услуги ЖКХ, продукты питания, предметы первой и второй необходимости привел к существенному сокращению числа социальных оптимистов.

Ответом на кризисные явления стала разработка новых стратегий развития: «Инновационная Россия — 2020», «Стратегия социально-экономического развития Сибири до 2020 года», «Стратегия развития Забайкалья и Дальнего Востока на период до 2020 года», в которых снова предполагались многомиллиардные бюджетные и частные инвестиции. Документы должны были внушить надежду. Но оставались вопросы: где страна сможет взять такие деньги, как их правильно использовать, как повысить эффективность стратегических решений?

После энтузиазма первой половины 2000-х и трудностей кризиса хочется остановиться и понять — что же все-таки происходит с Сибирью? Мы уже вышли на финишную прямую и движемся к высоким целям? Или нам нужно остановиться и пересмотреть выбранный курс? Наконец, какое место занимает Сибирь в России в настоящее время — в сфере экономики, культуры, образования и здравоохранения?

Открыто и общепринято

Чтобы ответить на все эти вопросы, можно пойти разными путями — благо, что макроэкономической и прочей статистики в России в последние годы ведется немало. Но чтобы получить максимально прозрачный, а главное — общепринятый ответ, мы решили следовать нескольким четким принципам, общая идея которых в том, что любой желающий может проверить исход­ные данные.

Принцип первый: нужно использовать общеупотребимые данные. Иначе придется не только проводить свое исследование, но и обосновать потом достоверность полученных результатов. Поэтому при расчетах использовались официальные данные Росстата, доступные на сайте главного статистического ведомства страны. При том что у методов, которые использует Росстат, есть сторонники и непримиримые противники, следует признать, что сейчас это наиболее общепринятые принципы анализа экономики и общества.

Второй принцип: нужно смотреть не на быстрые ежегодные изменения, а на длинные тренды желательно за период 5–10–20 лет. Тогда можно будет увидеть тенденции, а не локальные всплески величин, связанные с изменением внешней конъюнктуры или (что тоже случается) методик сбора статистических данных.

Третий принцип: Сибирь нужно сравнивать с Россией. Всем понятно, что существуют общие для страны тренды — например, сокращение численности населения или рост внутреннего валового продукта. И что все эти тренды так или иначе проявляются и в Сибири. Но если пересчитать те же показатели отдельной Сибири относительно среднероссийских данных, станет очевидна совсем другая картина. И можно будет ответить на вопросы: опережаем ли мы другие территории, плывем ли в общем потоке, отстаем ли от новых лидеров страны?

Наконец, мы не углубляемся в теоретические споры о настоящих границах понятия «Сибирь» и пользуемся наличным административно-территориальным делением, то есть в качестве «Сибири» формально рассматриваем регионы Сибирского федерального округа (СФО). Да, при этом выпадает нефтеносная Тюмень и далекая алмазная Республика Саха (Якутия), но остаются Алтайский, Забайкальский и Красноярский края, Иркутская, Кемеровская, Новосибирская, Омская и Томская области, а также республики Алтай, Бурятия, Тыва и Хакасия.

Наша экономика

Могущество страны можно оценивать по очень разным параметрам: военному и экономическому потенциалу, размеру территории и численности населения, достижениям в науке и культуре и так далее. Ограничимся тремя простыми и понятными параметрами: объемом валового внутреннего продукта, размером экспорта и численностью населения. Роль Сибири в социально-экономическом развитии страны можно таким образом оценить, рассмат­ривая вклад сибирских регионов в ВВП, экспортные потоки и человеческий капитал страны.

Валовой продукт — это вся продукция, которая производится в стране или в отдельно взятом регионе, объем валового продукта характеризует экономический потенциал, «экономическую силу» страны. В России с 1998-го по 2009 год произошел рост ВВП в 14,2 раза. При этом рост валового продукта в СФО происходил более низкими темпами и за тот же период вырос в 11,2 раза (см. график 1). Таким образом, в последние 14 лет статистика показывает нам очевидный тренд — снижение вклада Сибири в валовой продукт страны почти на три процентных пункта: с 13,4 до 10,6% от общероссийского показателя. При этом вклад такого в прошлом промышленного гиганта, как Красноярский край, и вовсе уменьшился на 25%. Сопоставимые данные можно наблюдать и в других регионах, в прошлом имевших мощную промышленность — Новосибирской и Томской областях.

Таким образом, Сибирь все больше теряет бренд «локомотива индустриального развития страны». Известно, что в последние десять лет наблюдается рост экономики страны, при этом рост валового продукта достигает 5,5–10,6% в год. В этой линейке «тучных» лет исключение составляют лишь кризисные 1998-й и 2009 годы. В соответствии с общей ситуацией в стране происходит рост валового продукта сибирских регионов. Однако нужно понимать, что если рост ВРП Сибири опережает российские показатели, то мы, безусловно, лидеры. Если они равны значениям роста в России, то мы плывем в общем потоке. Но возможен вариант, когда темпы роста сибирской экономики ниже среднероссийских показателей — это значит, что мы тормозим развитие страны.

В качестве показателя роста ВРП в статистике используют «индекс физического объема валового регионального продукта», который показывает увеличение объемов производимой продукции в отношении к предыдущему году. Причем расчет ведется через сопоставление физических показателей производства — тонн нефти и металла, кубометров газа, числа самолетов и автомобилей и других, что позволяет исключить эффекты инфляции и изменения рыночных цен. Анализ этого показателя как раз и неутешителен. Оказывается, длительное время темпы роста экономики Сибири отставали от общероссийских в среднем на 2–6%, приблизились к ним в 2007–2008 годах и начали опережать только в 2009 году (и то — это явно не заслуга сибирской экономики, скорее этот показатель отражает сопоставимое падение экономики в европейской части России).

Та же тенденция наблюдается и в общероссийской структуре экспорта — сибирского «нашего всего». В экономическом смысле показатель экспорта указывает на конкурентоспособность производимой продукции, пусть это даже не высокотехнологичные продукты, а природные ресурсы. Конкретные значения экспорта зависят от конъюнктуры мировых цен и динамики экономического роста ведущих мировых потребителей. А потому они могут существенно меняться даже в течение одного года. Тут нас ждет неприятная неожиданность. Несмотря на ежегодно оглашаемые данные о росте добычи угля в Кузбассе или нефти в Красноярском крае, в последние 13 лет происходит явное снижение вклада Сибири в экспортные потоки страны. Если в 1998 году регионы современного СФО экспортировали 13% общероссийской продукции, то в 2010-м — только 9,5% (см. график 3). То же и с Красноярским краем: за аналогичный период его вклад в экспорт страны сократился почти на 40%.

Вряд ли стоит удивляться, что соответствующим образом меняется и динамика инвестиций в основной капитал. Как известно, это своеобразное «удобрение почвы», которое дает экономический результат только через несколько лет. За прошедшие 10 лет инвестиции в основной капитал в России выросли в 7,9 раза — до 9,15 трлн рублей (данные 2010 года). Напротив, относительная величина инвестиций в сибирскую экономику имеет отрицательную динамику: они составляют все меньшую долю в общероссийских инвестициях (см. график 4). Если в 1990 году они достигали 14,8% от общего объема инвестиций, то в 2010 году — всего 9,7%. Это означает, что шансы Сибири сделать рывок и стать экономическим лидером России практически нереализуемы.

Наши наука и образование

Вышеприведенные экономические показатели, впрочем, теоретически вполне могут быть нивелированы научно-образователь­ным потенциалом региона — этакой долгосрочной и сложно измеряемой экономическими показателями инвестицией. Поскольку увеличение затрат на исследования и разработки — это показатель вхождения территории в новый постиндустриальный уклад, формирования сектора инновационной экономики. Нельзя сказать, что Россия в целом — безусловный лидер по этому показателю, но за последние 10 лет внутренние затраты НИОКР в стране увеличились в 6,8 раза.

Зато анализ «длинных» трендов за 15 лет показывает, что относительная величина вложений в сибирскую науку также имеет отрицательную динамику и составляет все меньшую долю в общероссийских вложениях. Если в 1994 году они достигали 8,3% от общероссийского объема затрат, то в 2010 году — всего 6,5% (см. график 5). Аналогичные сокращения происходили в Новосибирской области и Красноярском крае, хотя в первой работает всемирно известный Академгородок, а во втором появился Сибирский федеральный университет. Это означает, что шансы Сибири сформировать у себя значимый сектор инновационной экономики пока остаются, мягко говоря, невысокими.

Ситуацию усугубляет и динамика соотношения образованного населения в Сибири с общероссийскими показателями. Мы снова можем наблюдать две резко противоположные тенденции. С одной стороны, за последние двадцать лет доля людей с высшим образованием в России увеличилась с 16,2 до 28,2% (дискуссии о качестве высшего образования оставим на потом). Показатель растет и в сибирских регионах: в целом с 13,7 до 24,6%. Но с другой стороны, рост доли образованных людей в Сибири и сибирских регионах отставал от средних для России значений (см. график 6). Значительное падение уровня образованности наблюдается даже в Томской области, где уровень 1990–1994 годов составлял 120–130% от российских значений, а в 2008–2009 годах снизился до 96–105%. Это может указывать на значительный поток «интеллектуальной миграции» из Томска, образованные люди переезжают в другие страны и регионы.

Наше благополучие

Качество жизни можно также оценивать и при помощи других используемых в статистике показателей: уровень доходов населения; уровень смертности по социальным причинам. Рост доходов и сокращение смертности от отравления алкоголем и самоубийств — этого уже достаточно для того, чтобы чувствовать наступление «благополучного завтра».

Общероссийская динамика здесь известна. Начиная с 1990 года доходы россиян в рублевых показателях ежегодно увеличивались, причем рост был зафиксирован даже в кризисном 1998 году. Цены могли расти гораздо быстрее доходов населения, а покупательная способность могла снижаться до катастрофически низкого уровня, но факт остается фактом: в 1992 году ежемесячный доход среднего россиянина составлял 215 рублей, а в 2010 году он достиг значения 18,9 тыс. рублей. При этом в советские годы сложилось так, что зарплата сибиряка всегда была выше, чем в целом по стране — высокие доходы должны были компенсировать дополнительные издержки, связанные с холодным климатом, транспортной удаленностью, более высокими ценами на продукты питания и предметы домашнего пользования.

Однако расчеты показывают, что в последние два десятилетия доходы сибиряков в среднем ниже, чем у среднестатистического россиянина. Печально и то, что эта разница в доходах продолжает увеличиваться (см. график 7). В начале 1990-х разница была еще результатом советской политики развития Сибири — в Томской области и Красноярском крае величина доходов превышала среднероссийские значения на 20%. При этом в 1990–1992 годах сформировался негативный тренд снижения уровня доходов сибиряков в сравнении с доходами среднестатистического жителя России. В результате к 2010 году доходы сибиряков стали на 20% ниже, чем доходы среднего россиянина.

sib_323_014-1.jpg
Снижение качества человеческого капитала ведет к ухудшению криминальной обстановки в регионах Сибири
Фото: Виталий Волобуев

Ухудшение условий жизни (помимо сокращения доходов здесь следует отметить прежде всего деградацию инфраструктуры) привело к увеличению смертности населения по социальным причинам. Официальная статистика включает сюда смертность от 16 возможных причин, основными из которых являются: самоубийства, несчастные случаи на транспорте, отравление алкоголем. Социальную ситуацию в Сибири можно оценить все по тому же принципу — сопоставляя показатели смертности по этим причинам со среднероссийскими значениями и прослеживая их динамику в последние двадцать лет (см. график 8). Данные не обнадеживают. В начале 1990-х годов Красноярский край, Новосибирская и Томская области были благополучными регионами, смертность по социальным причинам была на 10–15% ниже, чем в среднем по России. Но уже к 1994 году Красноярский край достиг среднероссийских показателей. Новосибирская область сделала это в 2001 году. Наблюдается стабильный рост смертности по причинам социального неблагополучия, показатели которой к 2010 году превышают среднероссийские на 20–40%. Удивительными опять же являются показатели Томской области, в которой в 2009–2010 годах произошло резкое снижение смертности по социальным причинам — почти в два раза. Детальный анализ показывает, что это связано в первую очередь с резким, 4–5-кратным снижением смертности от отравления алкоголем в 2009–2010 годах (если это не статистический дефект, то можно говорить об очень удачном опыте региона по профилактике алкоголизма).

Таким образом, средние показатели смертности по социальным причинам в Сибири оказываются выше российских значений на 17–18% в начале 90-х годов, а к 2010 году этот разрыв достигает 60%. Нужно называть вещи своими именами — это просто локальная социальная катастрофа.

Наша безопасность

Еще один важный показатель социального благополучия — безопасность граждан, которую статистически можно выразить прежде всего общим уровнем преступности. Здесь у Сибири и так не очень хорошее наследие — край известен как в России, так и за ее пределами как место ссылки политических и уголовных преступников. Что сегодня происходит с этой сферой в Сибири?

Отметим, что в целом в России по сравнению с большинством стран Европы весьма высокий уровень преступности. И он стремительно растет. Если в 1990 году было зарегистрировано 1 243 преступления на 100 тыс. человек, то в 2010 году этот показатель составил 1 839 преступлений. В Сибири же ситуация имеет свой «колорит». Даже по данным Росстата округ остается верным своим негативным традициям, сохраняя статус зоны повышенной опасности. Средние значения уровня преступности в 1990–2010 годах в СФО на 20% выше среднероссийских значений (см. график 9).

При этом в региональном разрезе, конечно, не все так просто. В Новосибирской и Томской областях, к примеру, наблюдается тренд к снижению уровня преступности, который в 1990–1994 годах превышал среднероссийские показатели на 30–60%, а 2006–2010 годах — на 30–50%. Тревожным сигналом является рост уровня преступности в СФО — Красноярском крае, Новосибирской и Томской областях в период 2006–2010 годов в отношении к среднероссийским значениям. Более того, в 2011 году Томская область стала абсолютным лидером по уровню преступности среди регионов РФ, перехватив пальму первенства в этой сомнительной номинации у Пермского края, который получил ее в 2010 году.

Преступления против общества и человека — это всегда плохо, но есть особая группа «тяжелых» преступлений, которые связаны с риском для жизни и здоровья потерпевшего. В группу «тяжелых» преступлений мы включили следующие категории из официальной статистики: убийство и покушение на убийство; умышленное причинение тяжкого вреда здоровью; изнасилование и покушение на изнасилование; разбой. В последние 10 лет наблюдался общий тренд снижения числа «тяжелых» преступлений в России, с 88 до 60 на 100 тыс. человек в 2000-м и 2010 годах соответственно. В целом показатель уровня «тяжелых» преступлений уменьшался и в СФО — со 125 до 65 за тот же период (см. график 10). Правда, в результате уровень «тяжелых» преступлений в Сибири в 2000–2010 годах все равно на 30–60% превышал среднероссийские значения. Некоторые же регионы и вовсе показали в последнюю пятилетку рост уровня «тяжелых» преступлений по сравнению с общероссийскими показателями. Это прежде всего Красноярский край (на 24,1%), Новосибирская (на 17%) и Томская области (на 45,5%).

Займемся целеполаганием

Таким образом, общий анализ социально-экономического положения Сибири в общероссийских показателях неутешителен. Негативные тенденции наблюдаются в экономике (снижается доля вклада СФО в ВВП и экспорт страны и так далее), в человеческом капитале (уменьшение доли образованного населения, увеличение смертности по социальным причинам), в сферах науки и безопасности.

Повторимся — нужно называть вещи своими именами. Выявленные тенденции можно обозначить как постепенное вытеснение Сибири на периферию процессов экономического, социального и культурного развития государства. Макрорегион становится все более низкоразвитой и криминальной периферией РФ. Вполне возможно, что к этим негативным процессам добавится активная миграция российского населения из сибирских регионов (миграционные процессы, как правило, запаздывают относительно социально-экономи­ческих изменений). В данном случае можно будет говорить о потере Сибири для России: территориально округ останется в составе страны, но энергия экономической и социальной жизни в нем будет быстро затухать.

В этом году Россия и Сибирь вошли в новый политический цикл, который предполагает осмысление пройденного пути и определение новых стратегических ориентиров. Нужно отметить, что прошедшие двадцать лет не были самыми успешными в истории социально-экономического и культурного развития Сибири. В настоящее время важно начать формировать повестку дня для страны и для СФО, чтобы не быть окончательно вытесненными на периферию процессов развития, а занять достойное место в группе развивающихся регионов страны и мира.

Доля СФО и сибирских регионов в ВВП России (значения для России — 100%
Темпы роста экономики СФО и сибирских регионов
Доля СФО и сибирских регионов в общем объеме экспорта России (значения для России — 100%)
Динамика инвестиций в основной капитал в СФО и сибирских регионах (значения для России — 100%)
Затраты на исследования и разработки в СФО и сибирских регионах (значения для России — 100%)
Доля населения с высшим образованием среди занятых в экономике (значения для России — 100%)
Динамика доходов населения СФО и сибирских регионов (значения для России — 100%)
Смертность по социальным причинам в СФО и сибирских регионах (значения для России — 100%)
Уровень преступности в СФО и сибирских регионах в сравнении со средними значениями для России (значения для России — 100%)
Число «тяжелых» преступлений в расчете на 100 тыс. человек, от среднего значения по России (значения для России — 100 %)

Ефимов Валерий, директор Центра стратегических исследований и разработок Сибирского федерального университета (Красноярск)

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх