Историческое отношение к первой четверти двадцать первого века в России будет зависеть от того, чем кончится дело и к чему наша эпоха придёт.
Но зависимость эта устроена парадоксально.
Если Путин оставит после себя Горбачева (Дмитрия Анатольевича Горбачева, Сергея Семёновича Горбачева, у него теперь много отчеств), если против этого нового Горбачева случится революция (а это всегда ответ на слабость, а не на репрессии), а затем начнётся война, загорится Кавказ, уйдет Крым и придут хаос и нищета – тогда путинская Россия будет вспоминаться как золотой век. А её нынешние защитники –как настоящие герои и мудрецы.
Люди любят то время, когда было тихо перед грозой – как в 1913 году или при дорогом Леониде Ильиче Брежневе – потому что на фоне грозы эта закатная тишина кажется такой сладкой и манящей!
Иными словами, если путинская Россия погибнет, то она будет канонизирована.
Зато если все у нас будет хорошо, ну или хоть терпимо, если преемник будет уверенно держать руль и не допутит ни хаоса, ни революции, ни войны, ни сепаратизма; если не будет крови и нищеты, а только скучное и медленное движение куда-то в сторону западного мира в стиле какой-нибудь Португалии и Аргентины, мирное и безопасное, – вот тогда путинская Россия сделается чучелом для воспитательных кошмаров.
Её ужасами станут пугать в учебниках истории и в пропагандистском кино – а счастливые люди, уверенные, что страшнее кошки зверя нет, будут думать о том, какую зубастую жизнь они уже не застали.
Потому что человек на балконе с цветами не склонен романтизировать стройку своего дома. Ему кажется, что это было тяжёлое и неудобное мероприятие, о котором лучше забыть.
Но вот если дом рухнул – как хочется вспоминать о том времени, когда он у тебя был.
Дмитрий Ольшанский
Свежие комментарии