О том, какие перспективы есть у российской экономики в будущем году, а также насколько болезненны для нее все новые и новые санкции, «Инвест-Форсайт» расспросил известного финансиста, экономиста Андрея Мовчана.
– Среди экономических решений, которые были приняты правительством в 2018 году, было хоть одно, которое вы могли бы приветствовать?
– Боюсь, нет. На мой взгляд, у нас в 2018 году окончательно сформировалась экономическая стратегия (то есть позиция властей относительно экономики): она состоит в том, чтобы рассматривать российскую экономику как изолированного субъекта, враждебного правительству, с которого нужно взять как можно больше денег и постараться сделать так, чтобы этот субъект никак правительству не мешал. Он может сокращаться, расти – это его личное дело. Главное, чтобы – вне зависимости от этого – правительство получало больше денег. Все решения года были направлены ровно на то, чтобы добиться такого эффекта. Что мы слышали весь год? Давайте поднимем этот налог, поднимем тот налог, переструктурируем здесь налог, уменьшим налог на экспорт нефти, но увеличим на ее добычу, на взимание налогов на добычу… И так далее. То есть мы хотим максимально использовать платежеспособность экономики для обогащения государства (как уж мы расходуем деньги – вопрос отдельный). И не будем думать, как помогать экономике развиваться. Но если они не думают об этом, откуда возьмутся позитивные решения?
– То есть запланированное на 2019 год завершение налогового маневра аукнется экономике скорее отрицательно?
– Решения не аукаются завтра. Так не бывает. Это экономика – не политика, где можно начать войну с утра, а уже в обед все будут об этом знать. Все решения в экономике – вещь долгосрочная. Думаю, короткий ответ – нет. А вот что касается самого термина «завершение налогового маневра»… Понятие завершения для России – оксюморон. В России всё всегда только начинается, но не завершается. У нас и налоговый маневр тоже будет продолжаться: он совершенно не завершен.
Если же говорить о его последствиях – любые налоги на экономике обычно сказываются негативно. Налог – это система перераспределения. Любая система перераспределения снижает мотивацию, любое снижение мотивации негативно сказывается на экономике. И как уж там внутри вы ни маневрируйте, налоговое бремя вырастает. А раз вырастает, значит, мотивация упадет. Поэтому, конечно, этот маневр даст экономике негативный эффект. Другое дело, что самый негативный эффект тоже будет иметь некоторую продолжительность. Мы не увидим его признаков в январе. Это – нерожденные экономические дети будущих периодов.
– Вы уже не раз прогнозировали, что российская экономика будет жить долго, но плохо. Личные наблюдения показывают: идет какое-то массовое сокращение – людей увольняют, бизнесы закрываются… Такого даже в кризис 2008-го не вспомнить.
– Это личные наблюдения, вы сами сказали. У меня нет статистики по трудовым отношениям, поэтому я не могу ни поддержать тезис, ни опровергнуть его. Я, скажем, отношусь к той небольшой группе предпринимателей, которые сильно подняли людям зарплаты к концу года: у нас хорошо идет бизнес. Правда, у нас международный бизнес, он не в России. Поэтому мне сложно сказать, что реально происходит. Я вижу, как падают ритейл-сети. Вижу, как люди сокращают потребление в целом по стране. И что инвестиционная активность нулевая. Какие-то отдельные вещи вижу… Мы, например, в конце декабря праздновали с коллегами Новый год в ресторане. Предновогодняя пора – а рестораны вечером пустые. Такого никогда не было. Еще год назад надо было бронировать столики. Так что негативный эффект, конечно, есть. Понятно, если вы изначально экономику убили, а потом ей не помогаете, она и не оживет – будет умирать дальше.
– Вы не раз говорили, что санкции, по большому счету (кроме тех, что направлены на запрет поставок в Россию технологий), не мешают нашей экономике. А как обстоит дело в Европе? Действительно потери экономики ЕС от санкционной войны так неприятны для европейского бизнеса, как принято декларировать в России?
– Конечно, европейский бизнес несет потери. Тут бессмысленно спорить. Если у вас некая компания могла продать в Россию технологическое оборудование, а сейчас не может, значит, эта компания теряет рынок. Но потери небольшие: в Европе производственные мощности заполнены достаточно хорошо. Другими словами, они и без России находят сбыт для всего, что делают. Просто если бы сейчас был еще и российский сбыт, то либо у них инвестиции росли, либо они бы просто кому-то отказывали и задерживали бы заказы. То же самое происходит в европейском агросекторе. Там тоже был очень большой рост в последние годы. Лишнего сбыта у них нет – затоваривания на складах не наблюдается… Наверное, правильный ответ: потери есть, но нельзя назвать их чувствительными в масштабе экономики. О чувствительности санкций для европейского бизнеса можно говорить, как мне представляется, лишь в масштабе отдельных конкретных компаний, которые, скажем, хотели бы продать в Россию турбину, а теперь не могут.
– В таком случае (если и России от санкций не слишком плохо, и Западу почти все равно), получается, нынешнее взаимное противостояние направлено просто на перспективу?
– Противостояние-то тоже весьма бутафорское. Оно на уровне политиков, избирательных кампаний, создания рейтингов. Смотрите: в России санкции используются для повышения рейтинга власти и оправдания проблем. Очень многие более-менее серьезные люди, даже не задумываясь, повторяют мантру: санкции влияют на российскую экономику, у нас проблемы из-за санкций… Хотя, конечно, это полная чушь. Точно так же в Америке политики всерьез говорят, что добиваются от России приличного поведения с помощью санкций – тоже полная чушь. Но избиратель-то слушает и, видимо, голосует правильно. Поэтому это будет присутствовать.
Между тем санкции построены так, чтобы не слишком вредить. А если уж и вредить, то вредить кому надо – лично, персонально неугодным людям. Причем часто антироссийские санкции оказываются такими, словно они придуманы в России. К примеру, на мой взгляд, санкции против Олега Дерипаски и Виктора Вексельбергаочень на руку Кремлю – это два крупных олигарха, которые могли бы взбрыкнуть в случае чего. А так у них сейчас активов можно поотбирать, к себе привязать посильнее… В принципе, если помните, Владимир Путинначинал карьеру с борьбы с олигархами. И когда американцы ему в этом помогают, им можно только сказать спасибо. А предприятия, как мы видим, легко выводятся из-под санкций: стоит олигарха убрать – с предприятиями все становится в порядке. Так что давайте смотреть на это как на политические игры.
Беседовала Елена Скворцова
Свежие комментарии