Почему признаки демократии в России — еще далеко не она сама
До чего же формально порой люди смотрят на демократию: понимают под ней документы, институты и процедуры; Конституцию с ее списком прав и свобод; парламент и многопартийность; союзы граждан; выборность ряда фигур и структур…
И — дивятся: отчего ж нынешняя Россия с демократией так несхожа? Ведь все признаки — вот. На месте.
Так и есть. Но разве новость: при всей их важности в удобной для жизни системе, не они ее такой делают? И ничего не гарантируют. А порой служат атрибутами совсем иных конструкций.
Такие уроки преподали миру, например, испаноговорящие республики. А затем — их освоили и перевели на язык родных осин в стране березового ситца.
Вот, к примеру, Мексика. Республика (с кофе-брейком на империю) с 1823 года. Страна, славная частотой революций и длительностью режима личной власти.
Президент Порфирио Диас диктовал ей свою волю с 1877 по 1910 год. С четырехлетним антрактом, когда его сменил соратник — Мануэль Гонсалес. Просто по конституции нельзя было занимать этот пост два срока подряд. И чтоб избежать вопросов от США, диктатор нашел преемника. А после — вернулся. И еще раз избрался вопреки запрету и снял его. А срок правления продлил до 6 лет.
Сложно ли увидеть в историях с продлением и преемником знакомые черты?
Диас правил через вороватых чиновников, армию и «руралес» — своего рода полицию особого назначения, устранявшую неугодных и стращавшую недовольных. Требовалось сохранить в стране лишь один центр силы — Диаса и его компаньерос.
При этом имелась многопартийность, выборы губернаторов и президента. Его «фильтр» проходили главы регионов. А потом через «хефес политикос» — «политических шефов» округов — подтасовывали выборы в пользу Диаса. Последний раз — в 1910 году. Тогда кандидат либерально-демократической оппозиции, богач и выпускник Беркли Франсиско Мадеро не признал их результат, призвал к борьбе с деспотией. Он и его сторонники создали новый центр силы. К ним примкнули недовольные режимом. Началась революция. Вскоре Диас бежал из страны.
Схожий путь ждал и Анастасио Сомосу. Он правил Никарагуа 12 лет, наследуя отцу и брату. 40 лет они прибирали страну к рукам. Давали порулить и преемникам, жестко преследуя неугодных. Как и в Мексике, они хранили один центр силы — свой клан. Не давая создать реальные альтернативы.
И тут был парламент, и несколько партий (одно время — даже легальная коммунистическая), и оппозиционная пресса, и выборы. Вам это не знакомо? Но нацгвардия и чиновники на кормлении следили, чтоб на выборах победил Сомоса и его люди, а СМИ не болтали лишнего. То был чисто репрессивный режим.
Но и сквозь него пророс новый центр силы — Фронт национального освобождения им. Сандино. В 1979-м Сомоса бежал, а через год погиб в Парагвае.
Парагвай — тоже урок. 35 лет им бессменно правил Альфредо Стресснер. Отсутствие его портрета в доме или офисе считалось культурным террором. Недовольные жили под страхом заключения либо — в нем. Но Конституция гарантировала им те же права и свободы, что и основные законы демократических стран.
Стресснер восемь раз избирался президентом. На регулярных выборах парламента регулярно побеждала «Колорадо» — его партия. Оппозиции — Либеральной и Ферберистской партиям — по велению диктатора выделяли до 10% голосов. Имелись также две-три фрондерских газеты и радио «Ньяндути», вещавшее под вечной угрозой закрытия и умолкшее в 1986 году.
Центр силы в стране был один: Стресснер и окружение. Но в нем возник раскол и второй центр силы. Генерал Родригес вскоре сверг диктатора. И он умер в Бразилии в 2006-м. Состояние семьи Стресснер оценивают в 900 млн долларов.
Все три эти испаноязычные персоны (а были и иные!) схожи тем, что правили долго. Угнездив в своих режимах демократические по форме документы, институты и процедуры. И сохраняя (до поры) единственные центры силы: себя и свои команды — дельцов и силовиков. Но одолеть новые конкурентоспособные центры силы они не смогли. И власть утратили.
Преподав уроки, которые, как видим, усвоили в России.
Но, похоже, не все.
Дмитрий Петров
Свежие комментарии