Конституционный суд признал законными поправки в Конституцию, позволяющие Владимиру Путину как минимум дважды участвовать в президентских выборах. Илья Шаблинский, доктор юридических наук, бывший член СПЧ — о том, почему КС должен был отказаться оценивать поправки в Конституцию и как судьи потеряли свою независимость и стали лояльными власти.
— Ни у кого не вызывало сомнений, что КС одобрит поправки в Конституцию, подписанные президентом Путиным. Действительно ли Конституционный суд сегодня настолько лоялен власти, что готов легитимизировать даже не правовые законы? Почему это так?
— Во-первых, я действительно убежден, что по содержанию многие из этих поправок противоречат главам 1 и 2 Конституции. Во-вторых, сама процедура их одобрения, их внесения не соответствует статье 136 Конституции. И еще один важный момент — у Конституционного суда просто нет полномочий для того, чтобы выполнять задание президента. Просто нет полномочий, предусмотренных Конституцией или законом о Конституционном суде.
Это закон о поправке к Конституции, но при этом Конституция по юридической силе — выше этого закона. Вся процедура выглядит настолько нелепо и настолько не соответствует статье 136 Конституции, что я не знаю, что, собственно, оценивать. Кстати, статья 136 Конституции не предусматривает подписи президента. Формально все поправки уже давно вступили в силу — после их одобрения 2/3 всех региональных парламентов. Но само по себе такое почти мгновенное одобрение — привет из советских времен. Это «скрытое принуждение искусственно созданного большинства — или большинств…»
— Значит, Путин уже не должен ничего подписывать?
— Ничего. Просто как только последний региональный парламент одобряет эти поправки, они вступают в силу.
— И Конституционный Суд тоже не должен был ничего решать?
— Не должен был.
«Эти люди получают гигантские деньги»
— Тогда объясните, почему глава КС Валерий Зорькин не мог прислать Путину письмо с извинениями и объяснениями, что КС не вправе оценивать поправки в Конституцию, что у КС нет такой компетенции? Что случилось бы с судьями, если бы они отказались? Их уволили бы?
— Я могу ответить на этот вопрос только исходя из моего скромного опыта, из моих представлений о психологии людей, входящих в нынешнюю политическую элиту. Мы с вами к ней не относимся. Мы тоже иногда бываем на виду, можем высказать свое мнение. Но мы — не элита. Элита — это те люди, которые могут быть причастны к политическим решениям. Они их не принимают, но оформляют их, им это доверяется. Эти люди получают гигантские деньги.
Валерий Зорькин и Владимир Путин. Фото: Михаил Метцель / ТАСС
— Вопрос только в этом?
— Они себя ощущают защищенными и устроенными в жизни так, как никто. Я могу только примерно объяснить. Первое — я считаю, что судьи должны были бы отказаться исполнять эту норму закона в силу того, что у Конституционного Суда нет на это полномочий, что КС неоднократно и делал. На мой взгляд, самым правильным решением, соответствующим Конституции, был бы отказ рассматривать выполнение этой нормы с учетом того, что ни Конституция, ни федеральный конституционный закон не дают судьям КС таких полномочий. Я понимаю, что отказ выполнять то задание, которое фактически суду дал президент, не привел бы их ни в тюрьму, и их конечно, не расстреляли бы. Ничего ужасного их не ждало. Это не то, что могло бы с ними случиться 50 лет назад. Но за этим есть следующее: насколько я могу судить, люди, находящиеся на этом этаже нашего политического режима, ощущают свою зависимость и признательность за все те блага, которые они получили за последние 15−20 лет. Из 15 судей Конституционного Суда, 11 были назначены при Путине и при Медведеве тоже. Они отбирались очень тщательно в администрации президента. Мы можем предположить, что их зарплата составляет около 600−700 тысяч рублей в месяц. Примерно. Им были пожалованы особняки. Я так понимаю, что человек, оказавшийся в этой паутине, чаще всего это обычный человек, он полагает, что он не вправе ответить черной неблагодарностью на те благодеяния, которые ему были оказаны.
— Конституционный суд, когда задумывался и создавался в начале 90-х, он мыслился, как высший судебный независимый орган в государстве. В какой момент он стал лояльным власти?
— Конечно, одна из причин связана с тяжелым кризисом 1993 года.
— Вы говорите о «травме» решения КС 1993 года, когда судьи признали неконституционным указ № 1400 президента Ельцина о роспуске Верховного Совета?
— Да, это было тяжелым решением и для конкретных судей, и в целом для корпорации. Ельцин не распустил тогда КС, который принял очень неприятное для него решение. 21 сентября 1993 года КС большинством голосов проголосовал за отрешение Ельцина от должности, и Ельцин, конечно, тогда был страшно обижен.
— Но ведь не было применено санкций к тем судьям, которые голосовали за это решение?
— Нет, просто Суду было рекомендовано не собираться пока, а потом в 1994 году сами судьи подготовили новый закон о КС, и Ельцин назначил еще шесть судей по новому закону. Это была другая ситуация, другой отрезок нашей истории. Но судьи все же запомнили вот этот тяжелый кризис и в течение 90-х годов в основном поддерживали президента, когда шла речь о его выяснении отношений с палатами парламента, скажем. То есть чувствовалось, что судьи как-то ощущают эту зависимость. Тогда же примерно в 1994 году было принято решение, что материальным обеспечением КС занимается то же управление делами президента, что обслуживает всю администрацию президента. Понимаете? Немаловажная деталь. Эта система таким образом начала выстраиваться после 1993 года, но при этом все же 13 судей из 19 были назначены не по представлению Ельцина, и еще отмечу, что Совет Федерации не все кандидатуры одобрял. После 2000 года эта зависимость от власти стала постепенно укрепляться. Но медленно, шаг за шагом. Судьям не хотелось и в Санкт-Петербург переезжать (В 2008 году — «МБХ медиа»), но с ними работали, им как-то компенсировали этот моральный ущерб.
— То есть вы хотите сказать, что те решения, которые судьи принимали в пользу государства, связаны именно с проблемой лояльности?
— Это моральная проблема. Я думаю, что лояльность в основном обеспечена материальной поддержкой судей. И некоторыми моральными факторами: те судьи, которые были назначены при Путине, они сознают, что им было оказано доверие, и они обязаны его оправдывать. И вот эти моральные и материальные факторы для них гораздо важнее каких-то конституционных принципов, взглядов, самой Конституции. Это беда. Я ставлю себя на место каждого из этих судей. И мне кажется, что я бы сказал: «Нет». Но у меня другое воспитание. У каждого свой жизненный путь. Думаю, меня никакой президент бы не рекомендовал на должность судьи КС, я, наверное, не выгляжу человеком, способным на такую твердую лояльность. Но все же.
Тамара Морщакова. Фото: Алексей Никольский / пресс-служба президента РФ / ТАСС
— Но ведь есть еще проблема в том, что судьи, которые имели свое мнение, как Анатолий Кононов, как Тамара Морщакова, они, по сути, были выдавлены из КС, отправлены в отставку. Может быть, другие судьи этого тоже боятся?
— Всегда, если мы берем такой большой коллектив юристов, люди с твердыми моральными политическими принципами — это меньшинство. Тамара Морщакова и Анатолий Кононов — представители этого меньшинства. А большинство готово быть конформистами. Это плохо и говорит об очень невысоком моральном уровне российской элиты, не скажу, что совсем ниже плинтуса, но все это выглядит пошло. А вот вся эта комбинация с Валентиной Терешковой, с Володиным, ожиданием Путина, аплодисментами зала. Понятно, что это спектакль, но они готовы в нем участвовать. А вот эти региональные парламенты, которые голосуют как по команде, как в советское время.
«Это решение унизило суд»
— Борису Ельцину в 1998 году КС запретил избираться в третий раз, а Путину, получается, можно?
— Это решение, без сомнения, унизило Суд. Но — вот тут я хочу как раз сказать несколько слов в защиту этих судей. Из них выдавили это одобрение. Но, будучи относительно свободным, Конституционный суд принимал некоторые важные решения, которые создавали основу для защиты прав и свобод. Он позволял себе значительно больше, чем Верховный суд, и в некоторых случаях КС в своих постановлениях говорил очень важные и серьезные вещи. Это касается решений Конституционного суда, связанных с уголовным процессом. Например, о том, что решения Верховного суда могут быть обжалованы в кассационной инстанции, что осужденный вправе присутствовать на кассационной инстанции, право потерпевшего участвовать в прениях и так далее. И Конституционный суд все-таки немного выходил за рамки того, что могла ему позволить, скажем, администрация президента. Вспомним хотя бы решение по тому же «делу Дадина». И вот сейчас это решение КС было проигнорировано. И есть много других решений, которые оказались очень полезными для защиты прав человека.
КС все равно все эти годы делал больше для защиты прав человека, чем Верховный суд, чем какой бы то ни было другой судебный орган. Я думаю, что в какой-то мере это тоже вызвало раздражение у кого-то в администрации президента. Решили, что надо как-то укоротить, и эту опцию прикрыть. Это важное соображение, которое надо учесть. Второе: это то, что у КС не предусмотрено никакой законной процедуры для того, чтобы рассматривать эти поправки в Конституцию. Так что судьям пришлось импровизировать. Но я хочу сказать главное резюме: при том, что Конституционный суд сделал больше, чем любой другой судебный орган для защиты прав человека за последние 20 лет, вот это решение стало самым позорным и вынужденным решением в его истории.
Зоя Светова
Свежие комментарии